Неточные совпадения
Почему
великая, святая идея теократии,
Града Божьего, стала ненавистной новому человечеству, почему оно отказалось от томления по небу, почему ничего не вышло с грандиозным опытом охристианить мир без остатка?
Возвед потом очи мои, обратив взоры на близстоящие селения: — Се хижины уничижения, — вещал я, — на месте, где некогда
град великий гордые возносил свои стены.
Выйдут на берег покатый
К русской
великой реке —
Свищет кулик вороватый,
Тысячи лап на песке;
Барку ведут бечевою,
Чу, бурлаков голоса!
Ровная гладь за рекою —
Нивы, покосы, леса.
Легкой прохладою дует
С медленных, дремлющих вод…
Дедушка землю целует,
Плачет — и тихо поет…
«Дедушка! что ты роняешь
Крупные слезы, как
град?..»
— Вырастешь, Саша, узнаешь!
Ты не печалься — я рад…
— Несчастие
великое посетило наш губернский
град, — начал тот каким-то сильно протяжным голосом, — пятого числа показалось пламя на Калужской улице и тем же самым часом на Сергиевской улице, версты полторы от Клушинской отстоящей, так что пожарные недоумевали, где им действовать, пламя пожрало обе сии улицы, многие храмы и монастыри.
Видит она: впереде у ней Иерусалим-град стоит; стоит
град за морями синиими, за туманами великиими, за лесами дремучиими, за горами высокиими. И первая гора — Арарат-гора, а вторая гора — Фавор-гора, а третья-то гора — место лобное… А за ними стоит Иерусалим-град велик-пригож; много в нем всякого богачества, много настроено храмов божиих, храмов божиих християнскиих; турка пройдет — крест сотворит, кизилбаш пройдет — храму кланяется.
Во
граде Святого Петра воскресали для них священные тени Героев и мудрецов Греческих; во
граде Святого Петра юные сердца их бились при имени Термопил и Маратона; во
граде Святого Петра они беседовали с Платоном и Ксенофонтом; воображая древнюю славу Греции, стремились душою к святым местам ее; воображая настоящее унижение страны их, радовались пребыванию своему в стране
великих дел и Героев.
Уже орлы наши парили под небесами Востока; уже крылатая молва несла в страны
Великого Могола имя Российской Монархини; уже воинство наше, то подымаясь к облакам на хребте гор туманных, то опускаясь в глубокие долины, дошло до славных врат Каспийских; уже стена Кавказская, памятник величия древних Монархов Персии, расступилась перед оным; уже смелый вождь его приял сребряные ключи Дербента из рук старца, который в юности своей вручал их Петру
Великому, и сей
град, основанный, по восточному преданию, Александром Македонским, осенился знаменами Екатерины… когда всемогущая Судьба пресекла дни Монархини и течение побед Ее.
Часто Иоанн, видя славную гибель упорных новогородцев, восклицал горестно: «Я лишаюсь в них достойных моего сердца подданных!» Бояре московские советовали ему удалиться от
града, но
великая душа его содрогалась от мысли уступить непокорным.
Вспомните, когда он был мирным гостем посреди вас; вспомните, как вы удивлялись его величию, когда он, окруженный своими вельможами, шел по стогнам Новаграда в дом Ярославов; вспомните, с каким благоволением, с какою мудростию он беседовал с вашими боярами о древностях новогородских, сидя на поставленном для него троне близ места Рюрикова, откуда взор его обнимал все концы
града и веселью окрестности; вспомните, как вы единодушно восклицали: «Да здравствует князь московский,
великий и мудрый!» Такому ли государю не славно повиноваться, и для того единственно, чтобы вместе с ним совершенно освободить Россию от ига варваров?
Померкнет слава твоя,
град великий, опустеют многолюдные концы твои, широкие улицы зарастут травою, и великолепие твое, исчезнув навеки, будет баснею народов.
Не только воинскою славою обязаны вы государям русским: если глаза мои, обращаясь на все концы вашего
града, видят повсюду златые кресты великолепных храмов святой веры, если шум Волхова напоминает вам тот
великий день, в который знаки идолослужения погибли с шумом в быстрых волнах его, то вспомните, что Владимир соорудил здесь первый храм истинному богу, Владимир низверг Перуна в пучину Волхова!..
Поклонники бога Ярилы с поборниками келейных отцов, матерей иногда вступали в рукопашную, и тогда у озера бывали бои смертные, кровопролитье
великое… Но старцы и старицы не унывали, с каждым годом их поборников становилось больше, Ярилиных меньше… И по времени шумные празднества веселого Яра уступили место молчаливым сходбищам на поклонение невидимому
граду.
И огласили Светлый Яр и холмы над ним «святыми местами»… Тут, сказали они, стоит невидимый
град Божиих святых,
град Великий Китеж… Но не можем мы, грешные, зреть красоты его, понеже сквернится место делами бесовскими…
— «И бысть попущением Божиим, грех ради наших, — протяжно читает старик, — прииде нечестивый и безбожный царь Батый на Русь воевать;
грады и веси разоряше, огнем их пожигаше, людие мечу предаваше, младенцев ножом закалаше, и бысть плач
великий!..»
Подошел татарский царь ко
граду Великому Китежу, восхотел дома огнем спалить, мужей избить либо в полон угнать, жен и девиц в наложницы взять.
Ты, говорят, сама рассуди, на каком месте это с тобой свершилось — ведь у самого невидимого
града, у самого
Великого Китежа…
Не стало языческих требищ,
град Китеж сокрылся, а на холмах Светлого Яра по-прежнему
великие сходбища народа бывали…
Опрокинут, уничтожен
Град великий Илион!
Долгий, долгий спор решен, —
Суд бессмертных непреложен.
феакийский корабль, проводивший
Странника в землю его, возвращался морем туманным,
Будет разбит Посейдоном, который высокой горою
Град наш задвинет. Исполнит ли то Поссидон-земледержец,
Иль не исполнит, — пусть будет по воле
великого бога.
Такова краткая история памятника и этой «нерукотворной Россовой горы», которая, по образному выражению поэта, «пришла в
град Петров чрез невские пучины и пала под стопы
Великого Петра».
И ведется речь любезно, и ходим об руку попарно, и любуются не насмотрятся наши гости, как красуется
град наш, а в нем рдеют девицы красные, да разгуливают молодцы удалые, и бросаются им в глаза всякие диковинки редкие, и стали звать, прозывать его давно-предавно, чуть прадеды помнят, и чужие, и свои, славным богатырем,
Великим Новгородом.
Разнесенский. Эх, Мавра Львовна! какая дама! Несчастная история с девицей… Позвольте сначала с духом собраться. Не мне бы рассказывать: для такого высокого предмета нужно и
великое красноречие. С тех пор, как наш
град стоит, — что я говорю? — со времен Римской империи такого происшествия не бывало.
— Воля божия на небеси, а
великого князя Ивана Васильевича на земли; прикажи он мне утопиться — утоплюсь, только на родной
град, на Спаса златоверхого, врагом не пойду. Скорей своею кровью захлебнусь, чем соглашусь навести войско на кровь моих родичей и братьев.
И пришел ты наконец в стольный
град великого султана индусов.
Когда же пал Царь-град и с ним прирожденный защитник православия, царь греческий, и Иоанн Васильевич женился на греческой царевне и на него перешло, вместе с царским венцом и царскими регалиями, высокое звание, права и обязанности
великого и единого поборника истинной веры, тогда русские с гордостью стали говорить: «Государи наши во всем свете единые браздодержатели святых Божиих престолов!
— Царь Небесный услышит нас, когда мы докончим благословенное начало, но гром Его не замедлит разразиться в противных поступках. Опять повторяю вам: будьте кротки и терпеливы. Видите ли вы в куполе образ Спасителя со сжатою десницею вместо благословляющей? «Аз-бо, — вещал глас писавшему сию икону, — в сей руце Моей держу
Великий Новгород; когда же сия рука Моя распространится, тогда будет и
граду сему окончание».
— Царь небесный услышит нас, когда мы докончим благословенное начало, но гром Его не замедлит разразиться в противных поступках. Опять повторяю вам: будьте кротки и терпеливы. Видите ли вы в куполе образ Спасителя со сжатой десницей вместо благословляющей? «Аз-бо — вещал глас писавшему сию икону, — в сей руце Моей держу
Великий Новгород; когда же сия рука Моя распространится, тогда будет и
граду сему окончание».
И ведется речь любезно, и ходим об руку попарно, и любуются, не насмотрятся наши гости, как красуется
град наш, а в нем рдеют девицы красные, да разгуливают молодцы удалые, и бросаются им всякие диковинки редкие, и стали звать, прозывать его давно-предавно, чуть прадеды помнят, и чужие и свои славным, богатырем,
Великим Новгородом.
— Что же мы? — сказал Хабар, — пили за здоровье
великого князя,
великой княгини и благородного хозяина, а не честили благородного братца его, Мануила Фомича, что стережет для него Константинов
град на заветных камешках?
Сперва сделан был
град земляной по тому месту, где мыслил ставить крепость
великий князь Василий Иоаннович.
Восстанет буря
великая, хлынут на тебя ручьи дождевые, заскрипят по лесу сосны столетния, повалятся деревья буреломныя, — иди тропой Батыевой, пролагай стезю ко спасению, направляй стопы в чудный Китеж-град…
Многочисленные чертежи, испещряющие тогдашний мой «Дневник», свидетельствуют о кропотливой и беспримерно настойчивой работе моей пробудившейся мысли, а дважды в разных местах повторенное и подчеркнутое гордое слово «εΰeηχα» уже тогда роднит меня со славным мудрецом древности, умевшим решать
великие проблемы под
градом вражеских стрел, на пепелище родного города.
«Столь
великие заступления угодника божия — говорит сказание — прославили
град сей во всех градех земли русской, и начаша собираться в он люди от разных стран; овии для поклонения, овии же и на вечные времена зде поселяхуся и начаху созидати
град нарочито
велик и всяким благолепием обилен».